О силе всепобеждающей.

И стала она Рекой, а он каменистым Утёсом, что вершиной, поросшей тёмным лесом, к самому небу устремляется.

Поет Река ему песни о любви, плачет, разбиваясь о камни, и молит солнце, чтобы осушило оно слёзы, даровало им с милым свободу да возможность вдыхать воздух сладкий. Но глухо солнце к грустным песням Реки и шелесту ветров в кронах деревьев. Светит, греет, да счастья не дарит.

Так и стоять им до скончания времён, пока Река не выйдет из берегов и любовью своей несчастной да безграничной не утопит Утёс под собой, не похоронит и не оплачет.

Но не всегда влюбленные были так далеки и безмолвны. Когда-то была она девушкой, что сияла ярче полной луны, а он юношей самым храбрым да ловким. И суждено им было пожениться, свадебку сыграть и детишек нарожать родным на радость. Но не всем нравилось их счастье и звонкий смех, доносившийся по вечерам с её крыльца, не все ждали той свадьбы и не все чувствовали вкус вина сладкого, словно любовь молодых, на своих губах.

Была у невесты сестрица, что замуж не вышла, любви не познала и счастье не обрела, плела козни чёрные, страшные. Зависть затопила сердце окаменевшее, гнев выжег душу и неслись в ночь проклятия злые. Молила она всех чертей, чтобы забрали они жизнь у младшей сестры и жениха её, чтобы не соединились их сердца на том и этом свете, чтобы всегда скитались они неприкаянными да несчастными в холодной вечности. Шёпот горячий уносился ветром в распахнутые окна, летел на край земли да в уши чёртовы мёдом лился.

Черти вскакивали со своих мест, визгливо лаяли, весть несли Хозяйке. Толкались, дрались, боролись за право первыми быть и похвалу получить, а может и помочь покровительнице в исполнении чёрного замысла. Улыбалась Хозяйка, трепала чертей по холкам, бросала им свежие кости, говорила слова ласковые и планы строила. Не могла она видеть счастливых да любящих, не могла слышать об их доброй жизни, а потому отзывалась на каждую тайком брошенную жалобу, на каждую мольбу случайную.

И явилась Хозяйка пред завистливые очи девицы, завела речи страшные, жуткие. Рассказала, как ненавистную девчонку уморить и жениха следом отправить.

"В ночи безлунной пойдешь на старое кладбище, найдешь могилы молодожёнов, возьмешь земли да подаришь в двух одинаковых шкатулках. Только открывать до свадьбы не вели. Не проживут они и трех дней после того обряда. А ты перед похоронами по локону со лбов отрежешь и на перекрёстке закопаешь. Заберут их мои черти, а ты уходи и не оглядывайся".

Сказала и исчезла с жутким воем, от какого кровь в кисель густой превращается и в жилах встает, как река льдом сковавшаяся. Девица глянула в окно на серп луны убывающей и уснула сладко, сердце успокоив.

Чёрный обряд был совершен в указанное Хозяйкой время, шкатулки подарены да время замечено. Каждый удар часов приговором звучал, а ларцы деревянные на подоконниках покоились, даром величайшим от любимой сестрицы. Да только сердце девицы вдруг забилось, застучало, застонало, и душа заболела. Поняла она, что приговор смертный подписала для двух чистых влюбленных виновных лишь в счастье своем безграничном. Выкрала тогда ларцы и сожгла их вместе с могильной землей, да только поздно. Чары уже начали свой танец, жалами острыми проткнули сердца, яд пустили по венам и смертью грозили.

Упала тогда девица сестре в ноги, покаялась во всем. Жених вынул клинок, что острием своим пылинку перебивал, хотел покарать преступницу. Не хотелось ему видеть, как любимая умирает, хоть сам гибели не боялся. Да только остановила его руку невеста, прильнула губами ко лбу разгоряченному, остудила пыл, уняла гнев.

***

И стала она Рекой, а он каменистым Утёсом, что вершиной, поросшей тёмным лесом, к самому небу устремляется.

Победила любовь горячая смерть коварную, дала паре возможность жить и быть рядом, да только что в том толку, если не могут они руки сплести лентой алой и вина сладкого, как их чувства вкусить за столами длинными?

И поёт Река печальные песни, и гудит Утес, роняет камни в воду прозрачную, ждёт, когда солнце дарует им избавление.

Ждут они, когда души соединятся в небесах высоких.

Дождутся ли?