Мила опять не выспалась. Это тем более обидно, когда на работу тебе только ко второй смене. Пятилетий сын Игорь с самого утра канючит, и каша ему не та, и кофту оказывается именно эту он ненавидит. Мила устала. Очень. Отпуск через две недели. Чем ближе к отпуску, тем время тянется невыносимо долго...
- Собирайся сынок, я отведу тебя к бабушке, а мне на работу надо.
- Не хотюуууу к бабуфкееее!!!! Не пойдуууууу!!! Поехали в игьявую комнатууууу!!!Всё. Уговаривать, заставлять и ругать у Милы не было ни каких дамских сил. Она с размаху плюхнулась на стул. Ну какие же глупые эти дети. С каким удовольствием она бы сейчас отправилась вместо сына к своей любимой, добрейшей мамочке! Там пирожки и компот. Гулянье, книжка и такой чудесный дневной сон. Она в блаженстве закатила глаза. К действительности её вернул рёв сына. Мила сидела бессильно опустив руки и понимала, что ещё чуть-чуть и у ребёнка случится истерика. И тут её понесло:
- Ну хватит! - Она с силой оттолкнулась от стула. - Правильно сынок! Ты хочешь в игровую комнату, а я хочу в ресторан!!! Сейчас я позвоню подруге, и мы с ней отпоём, отпляшем своё.
Мила набрала несуществующий номер.
- Привет, Катюх. Давай собирайся. Сейчас отвезём Игорька в игровую комнату, а сами забуримся с тобой в кафешку какую-нибудь, шампусика возьмём, попляшем. Ох и весело же нам с тобой будет. Загуляем до позднего вечера. Ага, а Игорёшу прям на весь день, допоздна там оставим. Да конечно он согласится, он ведь так туда рвётся! А раньше никак, забрать-то его некому. К бабушке же он отказался идти, так она своими делами будет занята.Сын давно перестал плакать, он настороженно слушал мать. А та распалялась всё больше и больше. Она кинулась к шкафу. Распахнула дверцы, и на диван полетели яркие и блестящие кофты, юбки, платья. Напяливая их как попало на себя с остервенением, Мила почувствовала прилив сил и энергии. У неё открылось второе дыхание. Игорёк сидел, не шелохнувшись. Открыв рот, он с интересом наблюдал за метаниями возбуждённой матери.Мила уселась перед трюмо, вывалила всю косметику, и с азартом, резкими и быстрыми движениями принялась наносить тушь на ресницы. Заляпанные веки она небрежно вытирала послюнявленным пальцем. При этом она не переставала эмоционально размахивая руками, болтать с притихшим сыном:
- Ну какой же ты молодец! Просто умница! Зачем нам эта бабушка, эта работа? Будем каждый день, ты в игровой, я с подругами гулять. Всегда будем делать только то что мы хотим! Свобода! Одевать что хотим, есть что хотим, краситься как хотим.
И она жирно нанесла на веки чёрные тени. Достала ярко-фиолетовую помаду и густо намазала рот, не соблюдая краёв. В зеркале Мила поймала удивлённо-ошарашенный взгляд сына. Она повернулась и кокетливо подмигнула ему:
- Ну что ты сидишь? Одевайся. Мы идём?
- Я к бабуфке. - Он потянулся за ненавистной кофтой... - А ты на яботу!
Мила весело рассмеялась. Ей стало гораздо легче. (Те, кто рядом).