А тебе все никак не плачется,
не кричится, не пьется в хлам.
Хрупкой девочкой в черном
платьице ты мерещишься
зеркалам. Острой болью
насквозь пропорота
обескрыленная спина. Ты
любуешься мокрым городом
из автобусного окна.
Ты любуешься мертвым
городом - календарь
отмеряет дни. Ты, конечно же,
слишком гордая, чтобы
первой ему звонить, и не
помнишь, сказать по совести,
ни причин, ни имен, ни
дат...Просыпаться с утра так
горестно, так бессмысленно,
что беда.
А земля потихоньку вертится,
и не вырваться, хоть убей.
Петербург не прощает
верности тем, кто сахарней и
слабей. Март привычен
глушить рыдания. Жадно
чавкает снежный гной.
Ты обманута ожиданием. Ты
отравлена тишиной.
Так иди же, храня молчание,
серой тенью стелись у ног,
словно сердце твое -
отчаянный, рваный маятник-
бегунок.
Злая девочка в черном
платьице... обескрыленная
спина...

А тебе все никак не плачется,
и не хочется
нихрена.