Вряд ли кто-то не помнит крошечный эпизод из фильма Москва слезам не верит, в котором наивные провинциалки-лимитчицы, стоя на ступенях кинозала, визжат от восторга, когда мимо них проходят артисты Леонид Харитонов, Татьяна Конюхова. К какому-то высокому курчавому мужичку подходит Георгий Юматов, и спрашивает, почему тот не позвонил он бы вынес пропуск. Мужичок что-то невнятно бормочет, девушки спрашивают, не артист ли он? Мужичок отвечает, что начинающий, девчонки говорят, что поздновато начинает, и спрашивают фамилию. Мужичок говорит, что фамилия его ничего не скажет Смоктуновский. Дело происходило в 1959-м, и всё было правдой: Иннокентию Смоктуновскому было тогда 34 года действительно, поздновато для начала кинокарьеры, и фамилия его в то время мало что говорила зрителям. Но вскоре о нём заговорил не только советский зритель, о нём заговорил весь мир.
Родился он 28 марта 1925 года в глухой сибирской деревне Татьяновка под фамилией Смоктунович. Предки ссыльные из Белоруссии. В 1929-м, спасаясь от голода, семья переехала в Красноярск к родной сестре отца. Сытой жизни там тоже не было, чтобы хоть как-то прокормиться, маленький Кеша подворовывал на рынке. Однажды, взрослые дали ему тридцатку, чтобы он отнёс её в церковь на ремонт алтаря. Всю дорогу к храму мальчик боролся с искушением присвоить деньги. Старушка в церкви взяла деньги и сказала, что его Бог будет хранить всю жизнь глаза у него ангельские. Через много лет на фронте Кеша вспомнил её слова. Когда его приглашали на роль князя Мышкина, эти светлые наивные глаза и решили его судьбу.
Первый театральный спектакль Кеша Смоктунович увидел, когда ему было 14, и был ошеломлён. Он уже ходил в школьный драмкружок, но там было всё не то, а тут! Скорее всего, этот культпоход в театр с классом и предопределил его дальнейший жизненный путь.
Когда началась война, Кешу послали на фельдшерско-акушерские курсы. Потом он окончил курсы киномехаников, и стал работать в госпитале, параллельно работая статистом в местном драмтеатре. В 1943-м, когда ему исполнилось 18, его направили в пехотное училище, но, не дав доучиться и получить офицерское звание, отправили на фронт рядовым. Попал он в самое пекло на Курскую дугу. Из 130 человек в живых осталось лишь четверо. После Курска 212-й гвардейский полк участвовал в форсировании Днепра, 7 ноября 1943-го вошёл в Киев.
В декабре 1943-го Смоктунович попал в плен, скитался по лагерям, в начале января бежал. Истощённый и измученный он заполз на крыльцо украинской хаты. Хозяева, рискуя своей жизнью, укрыли и спасли его. Когда он встал на ноги, тут же ушёл к партизанам, позже отряд влился в состав регулярных частей, и Смоктунович освобождал Варшаву, брал Берлин. До конца войны он был в пехоте и не получил ни одной царапины.
Выше всех наград в окопах почиталась солдатская медаль За отвагу. Первую Смоктунович получил на войне. Вторую почти через 40 лет: документы на неё затерялись. Но военные заслуги не спасли Смоктуновича в послевоенной мирной жизни в Красноярске, где актёр делал свои первые шаги на сцене. В местном военкомате собрали фронтовиков, у которых в военной биографии было одно общее: все они побывали в немецком плену. Это было клеймо. Умные люди сказали ему: Беги, а то посадят!. И он бежал за Полярный круг в Норильск дальше-то всё равно не сошлют. Там его приняли в местный театр, сначала в массовку, потом стали давать роли побольше. Через пару месяцев главный режиссёр, предположив, что Иннокентий еврей, посоветовал взять псевдоним начиналась борьба с космополитизмом. Так он стал Смоктуновским.
В Норильске артист подружился с Георгием Жжёновым, в будущем великим актёром. Жжёнов уже изрядно отсидел на Колыме, в Норильске ждал амнистии. Жжёнов научил друга фотографировать, они стали снимать детишек в детсадах деньги не великие, но вместе с актёрскими гонорарами это помогло им выжить. Будучи уже знаменитым, Смоктуновский уговорил Эльдара Рязанова взять Жжёнова на роль гаишника, и получился один из лучших эпизодов в фильме Берегись автомобиля. Приглашение самого Смоктуновского вызвало недоумение: артист, только что сыгравший Гамлета и Ленина в картине На одной планете, и вдруг комедия, и образ полужулика, полупридурка, в общем, идиота, как сказала его невеста Люба, блистательно сыгранная Ольгой Аросевой. Сам Смоктуноский шутил, что согласился на эту роль потому, что там ему снова пришлось играть Гамлета, пусть и в самодеятельности.
Хотя в начале актёрской карьеры Смоктуновскому было совсем не до улыбок. Первая половина его жизни это вечный бег по заштатным театрам. После Норильска был Сталинград, потом Махачкала, где его случайно увидели столичные артисты брат и сестра Римма и Леонид Марковы, и сказали, что ему обязательно надо в Москву. Смоктуновский отмахнулся, но Римма заставила Смоктуновского показаться главрежу театра им. Ленинского Комсомола Софье Геоцинтовой. Она похвалила актёра, сказав в конце встречи, что ставок у неё нет. Маркова стала таскать его по всем театрам, подыгрывая ему на просмотрах. Смоктуновский жил на вокзалах, в заброшенных домах, денег не было голодал до обмороков. Из одежды у него был только старый лыжный костюм. Знакомые Риммы спрашивали, что за парень рядом с ней все были уверены, что она привезла себе жениха. Маркова только отшучивалась Иннокентий был блондин, а она терпеть не могла блондинов.
В середине 50-х Смоктуновский с великим трудом попал внештатником в театр им. Ленинского Комсомола с окладом 7 рублей за выход. Заметных ролей он не получил, зато влюбился на всю жизнь в художницу по костюмам Суломифь Михайловну Кушнир, которую будет звать Соломкой. Он потом говорил, что автор Смоктуновского его жена. Она посвятила ему всю себя, знала расписание репетиций, спектаклей съёмок, следила, чтобы он был сыт и хорошо одет. Как каждый великий артист, Смоктуновский был сложен, а, порой, и невыносим в быту. Он мог произнести страстный и обличительный монолог по поводу холодного чая или плохо сваренных яиц. Подлинного Смоктуновского знала только жена. Ходили слухи, что в семье Смоктуновский деспот, но правдой это не было. Он говорил, что любимая его роль быть отцом и мужем. Чаще он был любящим и добрым, баловал детей.
В 1956-м режиссёр Георгий Товстоногов начал в Большом драматическом театре в Ленинграде репетиции Идиота по Достоевскому. Играть в этом театре мечтали лучшие актёры страны, но мэтр, отсмотрев десятки театральных проб, не увидел никого, кто бы сыграл Льва Николаевича Мышкина. Он нашёл его на экране в фильме Солдаты 1956 года по Виктору Некрасову. Смоктуновский играл лейтенанта Фарбера весьма странного человека в разбитых круглых очках-велосипеде. И Товстоногов через эти разбитые очки разглядел глаза князя Мышкина. После нескольких репетиций скупой на похвалы Товстоногов сказал Смоктуновскому, что у него не только глаза удивительные, но и дарование, а вот характер тяжёлый. Репетируя князя, Смоктуновский настроил против себя всю труппу, с ним не здоровались, с ним никто работать не хотел, говорили, что он в жизни больной. После премьеры Идиота в 1957-м, даже самые злобные его недруги навсегда прикусили языки. В Ленинграде спектакль собирал аншлаги, и никто из зрителей даже не мог представить, как волнуется актёр перед каждым выходом на сцену, и как трудно этому гению даются даже самые маленькие киноэпизоды. Это волнение до мокрых рук, до дрожи в коленях, сохранилось у него до конца жизни.
*Любопытненько *.. Ярошка