Никогда ты не станешь тут своей! отрезала Валентина Ивановна
Пришлая, все на чужую квартиру заришься.
Мне ничего от вас не нужно, Наташа гордо вскинула голову.
Конечно, все вы так говорите, а потом Валентина Ивановна смотрела с презрением.
Ужиться со свекровью Наташе никогда не удавалось. Да и муж Холодный всегда, даже во времена их романа. Она списывала все на воспитание, на характер, но в душе знала это никогда не изменится.
Наташ, мне звонили из больницы, Андрей переминался с ноги на ногу, не поднимая глаз. У мамы... В общем, результаты пришли. Онкология.
Наталья застыла с недомытой тарелкой в руках. Пена стекала по рукам, капая на безупречно чистый пол кухни.
Что сказали врачи? голос звучал ровно, но внутри все сжалось.
Ну, это... Третья стадия. Говорят, можно операцию, потом химия... Андрей потер переносицу, провел рукой по волосам. Блин, я не знаю, что делать. Сиделку, что ли, нанять? Это опять расходы
Наталья вытерла руки о полотенце, подошла к мужу. Хотела обнять, но что-то остановило, годами выработанная осторожность.
У нее есть кто-то рядом сейчас?
Соседка побудет сегодня. Я завтра отвезу Димку в школу, потом на смену. Некогда к матери мотаться.
Наталья кивнула, отвернулась к окну. Десять лет холода и неприязни со стороны свекрови пронеслись перед глазами.
Ты ему не пара.
Не готовишь ты так, как надо.
Мальчик хоть на кого-то из нашей семьи похож?
Все это Валентина Ивановна произносила с особой интонацией, от которой внутри все леденело.
Я поеду к ней, вдруг произнесла Наталья.
Зачем? Андрей поднял на нее удивленный взгляд. Ты же... Ну, у вас как-то не особо Впрочем, так даже будет лучше, не чужой человек.
Поеду и все, она уже доставала телефон. Диме нужно заканчивать проект к школе. Я позвоню Вере, возьму отгулы. Ты работай.
Андрей моргнул, глядя на жену. Впервые за десять лет она сама решила поехать к его матери. Обычно это были вынужденные, натянутые визиты по праздникам.
Ты уверена?
Но Наталья уже набирала номер начальницы, решительно прижав телефон к уху.
Она никогда не будет меня любить, пронеслось в голове. Но я не могу по-другому.
Рутина окутывала их жизнь, как паутина, тихая, прочная, незаметная, пока не попытаешься вырваться. Наталья научилась существовать в этом коконе, утром готовила завтрак, отводила Диму в школу, спешила в офис, где перекладывала бумаги, а вечером снова дом, ужин, проверка уроков.
Андрей возвращался поздно. Обычно брал ночные смены, таксовал на своей машине, так платили больше. Когда-то мечтал открыть автомастерскую, но после рождения Димы все ушло в песок.
Потом, может быть, часто говорил он, пока эта фраза не потеряла всякий смысл.
Воскресенья у Валентины Ивановны особый ритуал. Наталья шла туда как на казнь, улыбалась, помогала накрывать на стол, молчала, когда свекровь начинала:
А вот Светочка, помнишь ее, Андрюша? Она-то сейчас директором школы стала...
Светочка была невестой Андрея до Натальи. Несостоявшаяся идеальная невестка, медаль с отличием и строгий учительский взгляд на школьной фотографии, которую Валентина Ивановна хранила в серванте.
Наталья терпела. В шесть лет она стояла у окна, провожая взглядом мать, уходившую навсегда из их дома. Отец сидел за столом, пил водку и повторял:
Не выдержала, предала нас. Не нужна ты ей, Натаха.
С тех пор Наталья знала, что семью нужно держать любой ценой.
Квартира встретила ее знакомым запахом валерьянки и старых духов. Валентина Ивановна сидела на диване, маленькая, ссохшаяся, с обострившимися чертами лица. Что-то неуловимо изменилось в ее взгляде, когда она увидела невестку.
Ты чего это приперлась? хрипло спросила свекровь, поправляя платок на голове. Андрюша заставил?
Наталья молча прошла на кухню, поставила пакеты с продуктами. Достала термос из сумки.
Что молчишь-то? Валентина Ивановна появилась в дверном проеме, держась за косяк. Порадоваться пришла, что я загибаюсь?
Чай будете? спросила Наталья и даже не повернулась. Я привезла травяной, хороший.
Свекровь фыркнула, но села за стол. Наталья поставила перед ней чашку, положила печенье на тарелку.
Поешьте. И еще, сиделка не нужна, вдруг сказала Наталья. Я сама побуду с вами.
Это еще с чего? Валентина Ивановна сощурилась. Думаешь, я не знаю, зачем ты здесь? Квартиру мою караулить? Так я еще не померла! И вообще, тошнит меня, сама ешь это свое Подношение.
Наталья впервые посмотрела ей прямо в глаза, без вызова, просто открыто.
Андрей на работе, Дима в школе. Я взяла отпуск, у нас с этим попроще. Операция через три дня, кто-то должен быть рядом. Муж с сыном без меня справятся.
Свекровь не ответила, только отвернулась к окну. Наташа начала разбирать лекарства, расставляя их по часам приема.
Той ночью, сидя у постели спящей Валентины Ивановны, Наталья наткнулась на старый альбом. На фото молодая свекровь держала маленького Андрюшу с таким же взглядом, каким сама Наталья смотрела на Диму. И что-то надломилось внутри.
Утром, когда Валентине Ивановне стало хуже, и она согнулась от боли, Наталья, не раздумывая, бросилась к телефону вызывать Скорую. В приемном покое врач отвел ее в сторону:
Онкология коварна, хорошо, что приехали. Метастазы обширнее, чем мы думали.
Сколько ей осталось? спросила Наталья, стискивая в кармане носовой платок.
Месяц. Может, два, врач смотрел сочувственно. Нужна хорошая сиделка, с опытом.
Не нужна, тихо ответила Наталья. Я справлюсь.
Вы не понимаете, о чем идет речь, врач смотрел на нее испытующе. Впрочем, дело ваше.
Дни сливались в бесконечную череду процедур. Утро начиналось с измерения температуры, приема лекарств, легкого завтрака. Наталья стирала, готовила, впускала медсестру, которая делала уколы обезболивающего. Ночами не спала, прислушивалась к дыханию свекрови.
Где Андрюша? спрашивала Валентина Ивановна, когда просыпалась.
На работе, вечером приедет, отвечала Наталья, поправляя подушку.
Но Андрей приезжал редко. Забегал на полчаса, спешил, целовал мать в лоб и уходил.
Клиенты ждут.
Заказы срочные.
В выходные обязательно побуду дольше.
Наталья молча кивала, хотя знала муж боится. Запаха болезни, вида исхудавшей матери, этой комнаты, пропитанной страданием.
Что ж он не сидит со мной? как-то спросила свекровь, глядя в окно.
Работает, Валентина Ивановна. Деньги нужны, Наталья протирала тумбочку влажной салфеткой.
А ты разве не работаешь? в голосе свекрови прозвучало что-то новое.
Наталья пожала плечами:
Отпуск взяла.
Как-то ночью Валентина Ивановна проснулась от боли. Наталья давала обезболивающее, держала за руку, пока судороги не отпустили.
Зачем ты здесь? прошептала свекровь. Я ведь... Всегда плохо к тебе...
Тише, Наталья смочила губы старой женщины водой. Поспите.
Через неделю приехала сиделка, полная женщина с громким голосом. Андрей настоял.
Я буду платить, сказал он. Тебе нужно отдохнуть.
Не нужно, ответила Наталья.
Наташ, да что ты мучаешься? Она же тебя всю жизнь...
Не надо, оборвала Наталья. Я справлюсь.
Однажды, вернувшись из аптеки, она услышала разговор. Замерла в коридоре, боясь упустить хоть слово. Сиделка что-то спрашивала, а свекровь отвечала тихим, истощенным голосом:
Не моя она, чужая. Никогда своей не станет...
Наталья беззвучно прикрыла дверь, вышла на лестничную площадку, села на ступеньки. Из глаз текли слезы, громко капая, как вода из неплотно закрытого крана. Десять лет улыбок, терпения, молчаливого проглатывания обид. И все равно чужая.
Она вытерла глаза, выпрямилась, открыла дверь и вошла, громко сказав:
Я вернулась! Лекарства привезла!
Валентина Ивановна смотрела на нее странным взглядом, будто увидела впервые.
Метель налетела внезапно. Снег залеплял окна, ветер выл в вентиляции. Наталья стирала белье, когда услышала глухой стон из комнаты. Валентина Ивановна скрючилась с перекошенным от боли лицом.
Живот... Будто ножом, прохрипела она.
Наталья схватила телефон, набрала Скорую. Голос диспетчера звучал отстраненно:
Бригада будет, но учтите, снегопад, дороги замело, ждать придется долго.
Сколько? резко спросила Наталья.
Час, может, полтора...
Взглянув на корчащуюся от боли свекровь, Наталья поняла, не успеют.
Сами приедем, бросила она в трубку.
Дрожащими руками натянула на Валентину Ивановну теплый халат, закутала в одеяло. Пробежала по квартире, собирая документы, лекарства. Позвонила Андрею, он не ответил.
Сейчас, Валентина Ивановна, потерпите, бормотала она, помогая старой женщине спуститься по лестнице.
Во дворе, пробиваясь сквозь снежную круговерть, Наталья уложила свекровь на заднее сиденье, пристегнула, накинула сверху еще один плед. Сев за руль, выдохнула облачко пара и повернула ключ зажигания.
Дорога превратилась в белое месиво. Снег бил в лобовое стекло, дворники едва справлялись. Наталья вцепилась в руль, всматриваясь в мелькающие фонари, машину заносило на поворотах.
Наташа... голос свекрови звучал едва слышно. Я не... Не доеду...
Еще как доедете! сквозь зубы процедила Наталья, выкручивая руль, чтобы избежать столкновения с сугробом на обочине.
На скользком повороте машину занесло, Наталья вывернула руль, но колеса предательски заскользили. Удар, и они оказались в колее, машина ерзала, но не двигалась с места, и бензин, как назло, заканчивался.
Твою мать! выругалась она, ударив ладонями по рулю.
Валентина Ивановна застонала сзади, Наталья обернулась, свекровь была бледной как мел.
Держитесь, мы выберемся.
Выскочив из машины, Наталья начала разгребать снег вокруг колес. Ветер резал лицо, снег набивался в сапоги. Она толкала автомобиль, пока нога не соскользнула, и она не рухнула на обледеневшую, занесенную снегом трассу.
Сидя в снегу, Наталья вдруг рассмеялась, хрипло, отчаянно. Затем вскочила, вернулась в машину, выжала сцепление и дала газ. Колеса взвизгнули, забуксовали, но машина дернулась и выползла на дорогу.
Держитесь, повторила она, бросив взгляд на зеркало заднего вида.
Свекровь лежала с закрытыми глазами, в панике Наталья нащупала ее запястье, пульс слабый, но есть.
Не вздумайте умирать! закричала она, резко выворачивая на дорогу. Слышите? Не вздумайте!
В приемном покое их встретили с каталкой. Наталья бежала рядом, держа холодную руку Валентины Ивановны, пока медсестра не остановила ее:
Дальше нельзя.
Она опустилась на пластиковый стул в коридоре. Руки тряслись, на левой содранная кожа. Одежда промокла насквозь.
Вы бы высушились, сказала медсестра, проходя мимо. Пневмонию схватите.
Наталья кивнула, но не сдвинулась с места. Через полчаса вышел врач.
В последний момент успели. Еще полчаса перитонит, и спасти бы не смогли.
Только тогда Наталья спрятала лицо в ладонях и заплакала.
Палата пропахла лекарствами, трубки, мониторы, размеренный писк аппаратуры. Наталья сидела рядом с кроватью, машинально листая журнал, который и не думала читать. Валентина Ивановна спала умиротворенно, без приступов боли, которые преследовали ее последние недели.
Звонил Андрей, он был тревожный, растерянный. Обещал приехать, но застрял где-то между заказами.
Ты как? спрашивал он. Может, тебе нужно отдохнуть?
Я нормально, отвечала Наталья, глядя на свою заклеенную пластырем руку.
На третий день Валентина Ивановна открыла глаза. Долго смотрела в потолок, потом повернула голову и увидела невестку. Что-то промелькнуло в ее взгляде, не прежняя настороженность, а нечто другое.
Пить, прошептала она.
Наталья поднесла стакан с водой, аккуратно придерживая свекровь за плечи. Та сделала несколько глотков и откинулась на подушку.
Ты все время здесь?
Да, просто ответила Наталья, поправляя одеяло.
Валентина Ивановна смотрела на нее долгим, изучающим взглядом. Потом слабо шевельнула рукой, похлопав по краю кровати.
Сядь ближе.
Наталья пододвинула стул, присела. Свекровь неожиданно протянула руку и коснулась ее ладони.
Мне врач сказал, прошептала она. Что ты довезла, спасла. А я думала, что мы На той дороге... Так и загнемся.
Наталья пожала плечами:
Там ерунда была, просто занесло немного.
Я ведь все видела, продолжала Валентина Ивановна. Как ты толкала машину. В метель, сама. Бараний вес, сорок килограммов, машину А я лежала и думала: Почему она это делает?
Свекровь сделала паузу, с трудом переводя дыхание.
Ты могла оставить меня. И все равно повезла
В палате повисло молчание. За окном падал снег, но теперь уже спокойный, безмятежный.
Потому что я не враг, Валентина Ивановна, тихо ответила Наталья. Никогда не была.
А я думала... голос старой женщины дрогнул. Ты ждешь, когда я уйду, место освобожу.
Наталья покачала головой. Стиснула зубы, но все-таки произнесла то, что копилось годами:
Я ждала, когда вы меня примете в семью, будете считать своей.
Валентина Ивановна отвернулась к окну, по ее щеке скатилась одинокая слеза.
Она повернулась и посмотрела Наталье прямо в глаза.
Спасибо тебе, Наташа. Прости. Ты была мне ближе, чем я хотела признать.
Наталья замерла. Десять лет ожидания этих слов, надежды. Она опустила голову, пытаясь скрыть слезы.
Валентина Ивановна протянула руку и неловко погладила ее по волосам:
Не прячь глаза. Ты теперь моя дочка. Поздно, но все-таки.
Наталья подняла взгляд. Их глаза встретились, без масок, без слов, просто две женщины, наконец нашедшие друг друга.
Спасибо, прошептала она. Мне важно было это услышать.
Наталья распахнула окно в квартире Валентины Ивановны весна заглядывала сквозь тюлевые занавески. На подоконнике стояли фиалки, свекровь их любила. Вещи Валентины Ивановны все еще занимали свои места: очки на тумбочке, вязание в корзинке, фотографии на этажерке. Наталья не торопилась ничего менять.
В день, когда Валентина Ивановна ушла, было тихо. Она просто не проснулась, спокойно, без боли. Наталья сидела рядом, держа ее руку, пока не приехали врачи. А потом был нотариус, завещание
Свекровь оставила квартиру ей, свои вещи тоже и письмо. Андрей скрипя зубами это принял, но так и не понял. А Наталья поняла, что свекровь подарила ей не квартиру, а свободу. Теперь она могла жить на своих условиях.
Copyright: Анна Медь 2025 Свидетельство о публикации.