Об измене мужа и предательстве дочери узнала случайно
Ирина заметила новенькие наушники в руках дочери. Белые, беспроводные, с тем особым матовым блеском, который бывает только у дорогих вещей. Саша сидела на диване, поджав ноги, и увлечённо смотрела что-то в телефоне.
— Откуда? — спросила Ирина, присаживаясь рядом.
Дочь подняла голову, и в её глазах мелькнуло что-то — то ли удивление, то ли досада из-за того, что её прервали.
— Папа подарил, — спокойно ответила она, снова уткнувшись в экран.
Ирина кивнула. Андрей действительно любил баловать дочь — так он проявлял свою любовь. Компенсировал её собственную строгость, как он говорил. За пятнадцать лет брака она привыкла к этому и научилась не спорить по мелочам.
Но что-то насторожило меня. Может быть, то, как быстро Саша ответила. Или то, как она избегала взгляда матери.
— Когда успел? Он же вчера поздно вернулся.
— Утром отдал, перед отъездом.
Логично. Ирина встала, погладила дочь по волосам — та дёрнулась, словно от неожиданности, — и пошла на кухню. В конце концов, что плохого в том, что отец балует свою четырнадцатилетнюю дочь? Лучше так, чем полное безразличие.
Тогда она ещё не знала, что это была первая трещина в зеркале их семейной жизни. Маленькая, почти незаметная. Но от таких трещин со временем всё зеркало покрывается паутиной, а потом рассыпается на осколки.
В следующие недели появились новые "подарки от папы". Рюкзак с модным логотипом. Кроссовки, о которых Саша даже не просила — Ирина бы запомнила такую просьбу. Косметика в красивой коробочке, явно не из масс-маркета.
— Андрей, — начала она как-то вечером, когда они остались вдвоём на кухне. — Не слишком ли ты...
Он поднял брови, оторвавшись от телефона.
— Что?
— Ты балуешь Сашу. Она и так избалованная.
Андрей усмехнулся — той снисходительной усмешкой, которая всегда её раздражала.
— Ир, ну ты даёшь. Несколько подарков — и она уже избалованная? Я же не каждый день... Просто хочу, чтобы она знала, что папа её любит.
— Она и так это знает.
— Ну вот и хорошо, — он встал и чмокнул её в щёку. — Не придумывай проблем на пустом месте.
Пустое место. Эти слова повисли в воздухе, когда он ушёл в спальню. Ирина долго сидела одна, глядя на своё отражение в тёмном окне. Усталое лицо, морщинки в уголках глаз. Когда она успела так постареть?
Видео
Тамара позвонила в субботу утром. Ирина как раз разбирала вещи — решила устроить генеральную уборку, пока Андрей уехал по делам, а Саша ушла гулять с подругами.
— Ир, это я. Ты сейчас одна?
В голосе Тамары прозвучало что-то странное. Они дружили со студенческих времён, и Ирина научилась различать все оттенки её интонаций.
— Да, а что случилось?
— Я... слушай, я не знаю, как тебе сказать. Вчера была в том новом кафе на Садовой. Ну, помнишь, мы хотели туда сходить?
— Помню. И?
Пауза. Ирина даже перестала складывать полотенца, настолько красноречивой была эта пауза.
— Я видела там Андрея.
— Ну и что? — Ирина попыталась рассмеяться, но смех получился натянутым. — Он имеет право ходить в кафе.
— Он был не один.
Мир качнулся. Совсем чуть-чуть, почти незаметно. Так бывает перед землетрясением — лёгкая дрожь, которую замечают только самые чувствительные приборы. Но Ирина почувствовала.
— Тамара, если ты видела его с какой-то коллегой...
— Ир, я сняла видео. Прости. Я не хотела, но... Короче, я тебе сейчас скину. Посмотри и перезвони.
Связь оборвалась. Ирина стояла посреди спальни с телефоном в руке, и ей казалось, что воздух стал густым, как кисель. Сообщение пришло через минуту. Видео длилось всего двадцать секунд.
Андрей сидел за столиком у окна. Напротив — женщина лет тридцати, темноволосая, красивая. Они о чём-то говорили, улыбались. А потом он взял её руку и поцеловал. Не просто прикоснулся губами — медленно поцеловал, глядя ей в глаза.
Ирина пересматривала видео снова и снова. Пять раз. Десять. Пятнадцать. Каждый раз надеясь, что увидит что-то другое. Что это оптическая иллюзия. Что это не Андрей.
Но это был Андрей. Его любимая синяя рубашка. Его манера откидываться на спинку стула.
Руки, которые вчера обнимали её.
Она даже не заметила, как оказалась в машине. Кафе на Садовой — пятнадцать минут езды. Суббота, пробок нет. Десять минут. Пять.
Она увидела их через витрину. На том же месте, за тем же столиком. Будто видео ожило и продолжилось. Женщина смеялась, запрокинув голову. Андрей смотрел на неё так, как давно не смотрел на Ирину.
Ноги сами понесли её к двери.
Осколки
— Ирина?
Его лицо было шедевром. За долю секунды на нём отразилась целая гамма чувств: удивление, испуг, попытка придумать объяснение, понимание, что объяснять уже поздно.
Женщина перестала смеяться. Посмотрела на Ирину, потом на Андрея, потом снова на Ирину. И всё поняла.
— Это твоя жена? — тихо спросила она.
Андрей кивнул. Ирина стояла у их столика, и ей казалось, что она наблюдает за происходящим со стороны. Вот женщина встаёт. Вот берёт сумочку. Вот бормочет: "Извините" — и быстро идёт к выходу.
Андрей тоже встаёт, но Ирина жестом останавливает его.
— Сядь.
Он сел. Она села напротив, на то место, где только что сидела другая.
— Давно? — Её голос звучал спокойно. Удивительно спокойно.
— Ир, давай не здесь...
— Давно?
Он опустил глаза.
— Три месяца.
Три месяца. Двенадцать недель. Девяносто дней. Сколько раз за это время он говорил, что задерживается? Сколько раз он целовал её, Ирину, одними и теми же губами?
— Любишь её?
Андрей дёрнулся, как от удара.
— Я... я не знаю. Всё сложно.
— Нет, — сказала Ирина, и в её голосе прозвучали стальные нотки. — Всё очень просто. Ты предал меня. Предал нашу семью. Предал Сашу.
— Не смей впутывать в это Сашу! — вспылил он. — Она ни при чём!
Ирина рассмеялась. Смех получился пугающим — колючим, надломленным.
— Ни при чём? Ты подумал о ней, когда полез целоваться с этой... С ней?
— Её зовут Марина.
— Мне плевать, как её зовут!
В кафе обернулись. Ирина взяла себя в руки и глубоко вздохнула.
— Я подаю на развод, — тихо сказала она. — И заберу Сашу.
Что-то мелькнуло в его глазах. Страх? Облегчение? Она не успела понять.
— Ир, давай поговорим дома. Спокойно. Может, мы сможем...
— Нет, — она встала. — Мы ничего не сможем сделать. Приезжай вечером за вещами.
Выходя из кафе, она не оглянулась. Если бы она оглянулась, то увидела бы, как он достаёт телефон. Как набирает сообщение. Как отправляет его не Марине.
Правда
Дома было тихо. Саша вернулась раньше и сидела в своей комнате. Ирина прошла мимо и закрылась в спальне. Ей нужно было побыть одной, чтобы осмыслить произошедшее.
Пятнадцать лет. Пятнадцать лет жизни коту под хвост. А ведь она верила, что у них хорошая семья. Не идеальная, конечно, но хорошая. Оказалось — фикция. Декорация.
Телефон завибрировал. Сообщение от Андрея: "Ир, пожалуйста, давай поговорим. Всё не так, как ты думаешь".
Она удалила сообщение, не дочитав до конца.
В дверь постучали.
— Мам? Можно?
Саша. Надо ей сказать. Как? Как объяснить четырнадцатилетней девочке, что её отец...
— Входи.
Дочь вошла и села на край кровати. В руках, как всегда, телефон.
— Папа написал, что вы поругались.
Конечно. Конечно, он сразу же побежал жаловаться дочери. Искать союзника.
— Да. Мы... мы расстаёмся, Саша.
Она ждала слёз. Истерики. Вопросов. Но Саша лишь кивнула.
— Я знаю, — спокойно ответила она.
Ирина подняла голову, не веря своим ушам.
— Что ты знаешь?
— Про папу. И про ту женщину.
Мир снова содрогнулся. На этот раз сильнее.
— Откуда?
Саша пожала плечами. Этот жест — безразличное пожатие плечами — навсегда врезался в память Ирины.
— Видела их месяц назад. В торговом центре. Они держались за руки.
— И ты... ты молчала?
— А что я должна была сделать? — в голосе дочери послышались нотки раздражения. — Настучать? Это не моё дело.
Ирина смотрела на неё и не узнавала. Это была не её маленькая девочка. Это был чужой, холодный подросток.
— Саша, это же наша семья! Как ты могла...
— Мам, не надо драматизировать. — Саша встала. — Вы взрослые люди, сами разберётесь. А я тут при чём?
Она пошла к двери, но Ирина окликнула её:
— Подожди. Наушники. Рюкзак. Кроссовки. Это всё...
Саша обернулась. И улыбнулась. Той самой улыбкой, которую Ирина видела, когда спрашивала про подарки.
— Ну, папа же должен был как-то... компенсировать. Чтобы я молчала.
И в этот момент Ирина поняла, что предательство мужа — это только половина беды. Вторая половина стояла перед ней в джинсах и модной футболке, с наушниками на шее. Собственная дочь продала её за подарки.
— Ты шантажировала отца?
— Фу, какое грубое слово, — скривилась Саша. — Я просто... воспользовалась ситуацией. Бизнес, ничего личного.
— Саша!
— Что "Саша"? — вдруг взорвалась дочь. — Ты вечно на меня орёшь! Вечно недовольна! А папа хоть подарки дарит! Хоть внимание проявляет!
— Внимание? Он купил твоё молчание!
— Ну и что? Зато я получила то, что хотела. А вы бы всё равно развелись. Если не сейчас, то через год. Я же вижу, как вы смотрите друг на друга. Точнее, не смотрите.
Она ушла, хлопнув дверью. Ирина осталась сидеть на кровати, глядя в пустоту.
Предали оба. И муж, и дочь. Только муж хоть мучился, скрывал. А дочь... дочь просто воспользовалась ситуацией. Бизнес, ничего личного.
Решение
Андрей приехал через два часа. Ирина слышала, как он вошёл и заговорил с Сашей. Потом послышались шаги на лестнице.
— Можно?
Она кивнула. Он вошёл и сел в кресло у окна. Любимое кресло, в котором он обычно читал по вечерам.
— Ир, давай поговорим спокойно.
— О чём? О том, как ты три месяца мне врал? Или о том, как ты купил молчание дочери?
Он вздрогнул.
— Она тебе сказала?
— Да. Сказала. Между прочим, гордится собой. Бизнес, ничего личного.
Андрей закрыл лицо руками.
— Я не знал, что делать. Она пригрозила, что расскажет тебе, если я... Я не хотел разрушать семью.
— Семью? — Ирина рассмеялась. — Какую семью, Андрей? Ту, где муж изменяет? Или ту, где дочь шантажирует отца? Прекрасная семья, ничего не скажешь.
— Я виноват. Я знаю. Но, может быть, мы могли бы попробовать...
— Нет.
Одно слово. Короткое, как выстрел.
— Ир...
— Завтра я подаю документы на развод. И ещё, Андрей. Я отказываюсь от опеки.
Он поднял голову, не веря своим ушам.
— Что?
— Ты меня слышал. Саша остаётся с тобой.
— Ты не можешь! Она же... она же твоя дочь!
— Моя дочь умерла сегодня. — Голос Ирины дрогнул, но она взяла себя в руки. — А та девочка внизу... Я её не знаю. И знать не хочу.
— Ирина, это же ребёнок! Она оступилась, да, но...
— Оступилась? — Ирина встала и подошла к окну. — Она месяц знала о твоей измене и воспользовалась этим. Хладнокровно. Расчётливо. Знаешь, что она мне сказала? Что мы всё равно бы развелись. Что она просто воспользовалась ситуацией.
— Она не понимает, что говорит. Ей четырнадцать!
— В четырнадцать я уже помогала маме воспитывать младшего брата после того, как ушёл отец. А она в четырнадцать освоила науку шантажа. Поздравляю, Андрей. Ты вырастил то, что вырастил.
Она смотрела в окно на вечерний город и чувствовала странное спокойствие. Решение было принято. Больше не нужно притворяться, что всё хорошо. Больше не нужно склеивать разбитое.
— Ир, пожалуйста. Подумай. Через годы ты пожалеешь...
— Возможно. А возможно, и нет. В любом случае это моё решение.
Он ещё долго уговаривал, просил и даже плакал. Но Ирина была непреклонна. К полуночи он собрал самое необходимое и уехал. За остальным обещал приехать в воскресенье, когда её не будет дома.
Новое утро
Утром Ирина проснулась от запаха кофе. Спустилась на кухню — Саша сидела за столом и что-то листала в телефоне.
— Папа ночевал в гостинице, — сказала она, не поднимая головы. — Он написал, что ты его выгнала.
— Я не выгоняла. Я попросила уйти.
— Какая разница, — Саша наконец подняла глаза. — Ты правда хочешь развестись?
— Да.
— Ты правда оставишь меня с ним?
— Да.
Что-то дрогнуло в лице дочери. Первая трещина в броне безразличия.
— Но... почему?
Ирина налила себе кофе и села напротив.
— Потому что я не могу смотреть на тебя, Саша. Не могу видеть в тебе ту девочку, которую растила. Которую любила.
— Ты всё ещё любишь меня!
— Любила. Прошедшее время.
Саша сглотнула. В её глазах появились слёзы — впервые за весь этот кошмар.
— Мам, я... я не хотела. Я просто...
— Просто что? Просто решила заработать на семейной трагедии? И воспользовалась ситуацией?
— Я думала, вы помиритесь! Что всё будет как раньше!
— Нет, — Ирина покачала головой. — Ты думала о наушниках. О рюкзаке. кроссовках. О чём угодно, но не о семье.
— Это неправда!
— Саша, хватит. Ты сделала свой выбор. Теперь живи с ним.
Дочь заплакала по-настоящему. Но Ирина смотрела на неё без сочувствия. Слишком поздно. Слишком много всего разбито.
— Мам, прости меня! Пожалуйста!
— Я не могу, — Ирина встала. — И не хочу. Знаешь, Саша, есть вещи, которые нельзя исправить. Нельзя склеить. Доверие — одна из таких вещей.
Она вышла из кухни, оставив дочь плакать над остывшим кофе.
Последние дни
Развод прошёл быстро. Андрей не сопротивлялся — видимо, понимал, что не имеет на это морального права. Квартиру оставили ему с Сашей, Ирина забрала только свою долю деньгами.
На суде, когда речь зашла об опеке, судья удивлённо приподняла брови.
— Вы уверены, что хотите отказаться от прав на ребёнка?
— Уверена.
— Могу я узнать причину?
Ирина помолчала, подбирая слова.
— Я начинаю новую жизнь. Уезжаю в другой город. Дочери будет лучше остаться с отцом, в привычной обстановке.
Судья ещё раз переспросила, уверена ли она. Ирина кивнула.
После заседания Андрей попытался с ней поговорить.
— Ир, ты же пожалеешь. Она твоя дочь, твоя кровь...
— Кровь — не гарантия любви, Андрей. И не гарантия прощения.
— Но она же ребёнок!
— Она сделала взрослый выбор. Пусть пожинает плоды своего выбора.
Саша стояла чуть в стороне. За две недели она осунулась и похудела. Школьная форма висела на ней мешком.
— Мам... — начала она.
— Я тебе больше не мама, — отрезала Ирина. — Ты сама это выбрала, когда решила торговать правдой.
Больше они не разговаривали.
Эпилог
Поезд уносил её всё дальше от города, в котором она прожила пятнадцать лет. За окном мелькали леса, поля, маленькие станции. Ирина сидела у окна и впервые за долгое время чувствовала себя свободной.
Вахта на Севере — не самый простой выбор для сорокалетней женщины. Но ей нужно было уехать далеко. Туда, где никто не знает её истории. Туда, где можно начать с чистого листа.
Телефон завибрировал. Сообщение с неизвестного номера. Она уже хотела удалить его, но что-то заставило её открыть.
"Мама, прости меня. Я понимаю, что натворила. Папа говорит, что ты уехала навсегда. Это правда? Я так не хотела. Я просто хотела, чтобы меня любили. Чтобы на меня обращали внимание. Я знаю, ты меня не простишь. Но я буду ждать. Всегда буду ждать. Саша".
Ирина дважды прочитала сообщение. Потом удалила. И заблокировала номер.
Некоторые зеркала, разбившись, не подлежат восстановлению. Некоторые предательства не заслуживают прощения. А иногда самое мудрое решение — просто уйти.
Поезд нёс её навстречу новой жизни. Жизни без лжи, без предательства.
ИНЕТ